— Я — один из «тринадцати»?
— Этот Бромберг... — проговорил Экселенц с досадой. — Да, Лева. К сожалению, вы — один из «тринадцати».
— Мне запрещено находиться на Земле? И я всю жизнь должен оставаться под надзором?
— Да, Лева. Это так.
Абалкин великолепно владел собой. Лицо его было совершенно неподвижно, и глаза были полузакрыты, словно он дремал стоя. Но я-то чувствовал, что перед нами человек в последнем градусе бешенства.
— Так вот, я пришел сюда сказать, — произнес Абалкин все тем же тихим бесцветным голосом, — что вы поступили с нами глупо и гнусно. Вы исковеркали мою жизнь и в результате ничего не добились. Я — на Земле и более не намерен Землю покидать. Прошу вас иметь в виду, что и надзора вашего я больше не потерплю и избавляться от него буду беспощадно.
— Понимаете, Лева, когда вы жили на Земле, вы постоянно избивали девочку младше вас на три года просто потому, что она высказывала нежелание быть вашей вещью, и, кажется, решительно не понимаете, что в этом есть что-то не то. Конечно, глупо и гнусно было изолировать вас - вас персонально, ваши товарищи-то на Земле живут - от Земли тем способом, который мы сделали, но у нас не осталось тюрем для малолетних, а подвергать вас психокоррекции было страшно. Вы же "подкидыш", Лева, мало ли, как это на вас скажется. Ну к зверью, даже разумному, вас подпускать тоже никак было нельзя, с вашим способом общения с животными. Помните волков и лося Рекса? Короче, только прогрессоры, только постапокалиптические планеты с нормальным уровнем предкоммунистического зверства. Вы вписались туда как родной. Но оставлять вас на Земле, да еще без надзора, никак нельзя. Это попросту опасно для окружающих.