читать дальшеВообще, меня утомило раз за разом в каждой отдельной дискуссии высказывать одни и те же тезисы, так что я их, наверное, вынесу сюда и буду ссылку давать. Повторять приходится чаще, чем хотелось бы.
Аргументация “не будем сводить гендерные вопросы к идеологии, будем применять науку; и чего вас так корежит от гипотезы, альтернативной вашей? Уж не оттого ли, что нечего возразить, и эксперименты показывают результат в пользу именно альтернативной гипотезы?” - известная. Самая шумная из недавних историй - это, конечно, манифест Дамора, уволенного за правду, но и без нее хватает. Так вот, давайте же рассмотрим вопрос с научной точки зрения.
В-нулевых, товарищи, с научной точки зренья сам термин “математические способности” (способности к точным наукам, способности к музыке - любые способности, подразумевающие сложную абстрактную деятельность) вызывает пренья. Довольно затруднительно дать им хоть какое-то формальное определение, выходящее за “это когда человеку проще учить математику и решать математические задачи” (без формального определения понятия “проще), и, в общем-то, не следует не из какого эксперимента, что это действительно опция, с которой люди рождаются. Единственным строгим доказательством врожденности математических способностей будет возможность предсказывать ее на момент рождения по физиологическим параметрам, что, на сегодняшний день, не достигнуто (по крайней мере, я таких примеров не знаю).
Так или иначе, в бытовом плане мы скорее признаем существование некоторых принципиальных способностей, статистически заметно улучшающих результаты в области точных наук. Это допущение нам полезно (и это важно помнить), потому что мы используем его при предсказании эффективности деятельности, и это, ну, плюс-минус работает. Хотя теории, в принципе отрицающие существование врожденных талантов, существуют, здесь и сейчас речи о них не идет.
Таким образом, формальная проблема, которую мы выносим на суд науки, выглядит следующим образом.
“Существует наблюдаемая, стабильная тенденция - в известных нам обществах мужчины справляются с математическими задачами лучше и чаще женщин. Вопрос - почему это происходит?” Важно отметить, что феминистическое и эгалитаристское сообщество (к которому я себя, чего греха таить, отношу), признает тот факт, что в среднем по обществу в STEM (Science, technology, engineering, and mathematics) мы видим преимущественно мужчин (кстати, на протяжении истории мы также видим преимущественно мужчин в литературе, рисовании, музыке, политике, военном деле, организации рабочего процесса, философии и вообще в любой области, подразумевающей некую самостоятельную деятельность). Это - наблюдаемый факт, требующий обоснования, мы его признаем по умолчанию. Но не менее важно помнить, что это - факт, а не обоснование факта, и простое указание на него не ведет к автоматической победе одной из сторон. Это - наши экспериментальные данные, а не гипотеза, их объясняющая.
Гипотез таких две.
Первая гипотеза - эгалитарная. Она нынче господствующая, и приверженцы второй стонут под ее гнетом, утверждая, что ее сторонники создали эхо-камеру, не позволяющую им высказывать их взгляды. Эта гипотеза утверждает, что не существует статистически значимого различия между мужчинами и женщинами в области врожденных способностей к точным наукам (также эта гипотеза идет дальше и утверждает, что, вопреки историческому опыту, женщины могут быть поэтами, художниками, политиками, философами и вообще заниматься любой высшей психической деятельностью, точно так же, как и мужчины). Однако, поскольку мотивированность чем-нибудь заниматься и уверенность в собственных силах зависит от социального давления, женщины идут в STEM реже. Когда идут, вынуждены дополнительно преодолевать внешнее и внутреннее давление, что как-то нехорошо сказывается на продуктивности - потому что вполне естественным образом человеку свойственно снижать свой дискомфорт и повышать комфорт, а если приходится ради чего-то бороться с дискомфортом, это отнимает силы.
Я хочу еще раз напомнить, что эта гипотеза не утверждает, что все люди вообще рождаются совершенно одинаковыми клонами. Эта гипотеза утверждает, что нельзя выделить категорию людей, “по природе” более способных к точным наукам, если выделение происходит по какому-то признаку, кроме успешности в точных науках.
Вторая гипотеза, элитаристская, выглядит проще. Она утверждает, что способности к точным наукам (или, говоря академичнее, “некоторые качества, проявляющиеся в виде способностей к точным наукам”) - это врожденный признак, и мы должны прекратить предполагать, что gender gap предусматривает непременно сексизм. Способности к математике, утверждают они - биологический, врожденный признак, связанный с полом; т.е., существуют биологически определяемые группы людей, “по природе” более склонные к успеху в точных науках. Сформулируем и третьим способом - способности к математике, утверждают элитисты, есть характеристика категории, а не индивида.
Таким образом, мы имеем обычную научную проблему выбора предпочтительной гипотезы. Существуют, надо сказать, по крайней мере две причины (менее и более практическая), заставляющие принимать одну из них (любую).
Во-первых, наука (люди вообще) так работает - какая-то гипотеза принята будет, просто потому, что очень неудобно думать, работать и планировать эксперименты без гипотез; эксперименты ставятся, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу. Во-вторых, помимо того, что это научный вопрос - это вопрос и социальной инженерии, вопрос к организации труда. Работодатель в сфере математики должен исходить из какой-то позиции, рассматривая вакансии женщин (или кого угодно еще), особенно когда речь о найме стажера или новичка в индустрии.
Поскольку у нас нет “способностеметра”, мы выводим наличие способностей из статистического результата - “тот, кто успешнее решает некоторые задачи, тот и способнее в решении таких задач”. Однако, если у нас есть презумпция, что способности зависят от какого-то фактора, мы строим рассуждение так: “фактор, следовательно способности, следовательно результат”. Если мы исходим из такой презумпции, мы неминуемо будем стремиться к максимизации в отрасли людей, обладающих фактором. Если мы считаем, что мужчины “в среднем” эффективнее в области математики, мы будем стараться нанимать мужчин в области, где требуется математика - мы себе не враги. Если же мы считаем, что женщины могут в точные науки и математику, но их там нет, то мы бездарно тратим огромный трудовой ресурс. Это даже не поднимая чисто этических вопросов.
Трудно отрицать, что физиологическое состояние некоторым образом влияет на высокие когнитивные функции - проверенным образом, конечно, больше в негативную сторону (если человека долго бить по голове, его способности к высшей математике упадут по чисто физиологическим причинам). Поскольку такие влияния бывают врожденными, и, опять-таки, это трудно отрицать, логически ничто не мешает таким влияниям быть связанными с полом - гормональным, например, или обусловленными полом особенностями структур головного мозга.
Отрицать, однако, влияние образования, воспитания, научения, в общем, на эффективность, скажем, решения математических задач - еще сложнее. Как уже было сказано, никто не рождается с умением извлекать кубические корни, это требует обучения и объяснения хотя бы такого понятия, как кубический корень. С существованием влияния учителей, методологии обучения и мотивации ученика тоже спорить глупо, хотя, конечно, некоторые люди пытаются. Так или иначе, на практике показать человека, от рождения способного решать квадратные уравнения, покамест никому не удалось.
Многие эгалитаристы вполне признают, что люди, ну, бывают разные, и, вполне возможно, действительно рождаются с неравными способностями; просто, утверждает она, во-первых, чем комплекснее деятельность, тем важнее в ней приобретенные навыки, а не врожденные данные; во-вторых, чем больше даже и врожденных факторов влияет на эффективность некоторой деятельности, тем менее вероятно, что все эти факторы будут связаны с какой-то одной метахарактеристикой типа “расы” или “пола”. Мы можем, говорят эгалитаристы, допустить, что ребенок А более способен к математике, чем ребенок Б; но для того, чтобы считать что все мальчики способнее к математике, чем все девочки - у нас нет никаких поводов. Эгалитаристы, признающие неравенство способностей, остаются индивидуалистами, и считают, что неравенство - это неравенство индивидов, не категорий.
Для элитистов эта проблема серьезнее.
Дело в том, что нельзя забывать - между элитаристами и эгалитаристами утверждают одинаковость (не равенство) людей именно элитаристы. Именно они склонны объяснять некоторые проявления каких-то качеств не индивидуальными качествами, а принадлежностью к категории; Вася решает математические задачи лучше Маши не потому, что Вася талантливей, а потому, что он мальчик (а все… то есть, конечно, большинство мальчиков талантливей в математике, чем все… то есть, конечно, большинство девочек). Беда в том, что на практике все люди оказываются разными, и довольно часто получается наоборот - Маша решает задачки лучше Васи.
Как элитисты решают эту проблему? Прибегая к эгалитаристскому объяснению. Да, говорят они, имеет место распределение способностей, как среди мальчиков, так и среди девочек. Высокий уровень у девочек тоже встречается, как и низкий уровень у мальчиков. Или, может быть, девочка лучше старается (потому что она по природе более склонна упорно работать и радоваться хорошим оценкам). Если мы сталкиваемся с чем-то подобным, мы сталкиваемся с исключением, и они будут случаться. Так говорит элитист.
Однако, если мы в любом случае признаем неравномерность распределения способностей по популяции, и признаем существование как такового социального неравенства ожиданий - для чего нам нужна элитаристская гипотеза? Для чего вообще она может понадобиться? Она вводит новую сущность, помимо неравенства распределения вообще и социального давления - неравенство распределения по полу. Зачем?
Может быть, у нее выше объяснительная сила? В самом лучшем случае, мы можем согласиться с тем, что феномен гендерного разрыва в STEM обе гипотезы, и эгалитаристская, и элитистская, объясняют. Сравним эти объяснения.
Эгалитарная теория объясняет гендерный разрыв через довольно тривиальные посылки. Когда человек занимается тем, что общество считает ему неподходящим, он чувствует дискомфорт. Человеку свойственно избегать дискомфорта. Значит, пока существует стереотип, что женщинам в STEM не место, женщины будут STEM избегать; а если не получается - будут испытывать стресс.
Да, но как возник этот стереотип? И тут все просто. STEM, как и большинство интеллектуальных занятий, был еще начиная с древних греков делом граждан, людей лично свободных, имеющих время для досуга и способных демонстрировать подвиги интеллекта без осуждения общества. Женщинам там попросту было не место. И эта ситуация не исчерпывается STEM - точно так же у нас исторически очень мало женщин-художников, женщин-поэтов, женщин-писателей, женщин-скульпторов, женщин-композиторов. Любое престижное, статусное занятие - не к женщинам. Это закрепляется исторически и становится традицией.
А почему женщины оказались отстранены от статусных занятий? А вот это уже биология. Женщины физически слабее, поэтому они заняли в обществе политически и социально подчиненную позицию. Какие уж тут статусные занятия! Впрочем, когда по какой-то причине статус женщины позволял ей, скажем, писать (кого, например, по именам помнят в японской литературе эпохи Хэйан? Сэй-Сенагон да Мурасаки Сикибу), получалось не хуже мужчин.
А элитистская теория? Существует, говорят элитисты, различие между женской и мужской физиологиями, в том числе в строении мозга. Мы не знаем точно (да и неточно, строго говоря, тоже не знаем - просто не знаем), как именно строение мозга коррелирует с поведением и способностями. Каким-то образом. Наверное. Но ведь может же быть такое, что именно это различие между мужским и женским мозгом и дает разницу между способностями к математике, верно?
По-моему, объясняющая способность у эгалитаристской гипотезы как бы и повыше будет.
Или, может быть, предсказательная сила выше у элитистской гипотезы?
Что предсказывает эгалитаристская гипотеза? Она предсказывает, что возможно, методом снижения социального давления и изменения стереотипов, а также борьбой с предвзятостью, сократить gender gap до статистической незаметности. По мере уничтожения гендерных стереотипов и соотношение в STEM будет выравниваться; это, конечно, произойдет не сразу, но выравнивание будет наблюдаться. Чем меньше будет разрыв между гендерными ролями, тем меньше будет и диспропорция.
Кажется, двадцатый век подтверждает этот тезис. В смысле, у нас женщинам стало позволено владеть имуществом в западных странах - и ничего, мир не рухнул. Появились дамы-пилоты, дамы-писатели, дамы-поэты, дамы-художники, дамы-экономисты, дамы-younameit, и работает, черт побери. Мы не торопимся считать, что следует вернуться к ранним позициям, по которым женщину в принципе бессмысленно учить математике.
А элитистская гипотеза?
В слабом виде она сводится к тому, что, конечно же, эффект наблюдается, трудно с этим спорить; что значит, что далеко не весь гендерный разрыв обусловлен биологическими причинами, есть сильный социальный элемент; но, предсказывают они, никакие усилия не приведут к случайному распределению, все, что мы можем - это уменьшить разрыв.
Так или иначе, слабая версия вынужденно объясняет стабильно повышающийся процент женщин в STEM через согласие с эгалитаристской версией.
Слабая версия элитистской гипотезы вынуждена отступать, постоянно говоря - “ну вот тут уж граница”, “ну вот тут уж точно граница”, “ну вот позиции конца девятнадцатого века - это нет, но сейчас мы в двадцать первом все решили и вышли на естественный уровень”. Вообще, забавное свойство слабой версии любой элитистской гипотезы (будь то гендерная, расовая или, скажем, генетическая) - она всегда объявляет “справедливым” и “правильным” современное ей состояние. Белые граждане США в шестидесятых считали, что проблема расового неравенства уже решена - это при том, что, например, межрасовые браки были декриминализированы на федеральном уровне только в 1967 году; а что негры остались в гетто - ну, наверное, это у них расовое. Сейчас шестидесятые рассматриваются как постепенное снижение уровня кошмара, а нынешние годы - как “все ок, и возможно, даже уже перекос в пользу прав чернокожих”. А в 1928-ом в ответ на приглашение чернокожей жены чернокожего сенатора Джесси Де Прист в Белый Дом на ежедневное чаепитие, поднялся чудовищный скандал.
В сильном же виде элитистская гипотеза предсказывает, что никакие социальные усилия не исправят ситуацию - женщины как были неспособны к математике, так и останутся. Беда в том, что что-то надо делать с экспериментальными данными - что при изменении социального климата женщины начинают нормально работать там, где их объявляли неспособиями (я люблю вспоминать, что учитель, медик и секретарь - это мужские профессии; на Западе - даже и в конце восьмидесятых годов двадцатого века).
Самый простой способ - просто данные отвергнуть. Современное общество обвиняется в нечистоплотности, мол, это не теория неверна, а результаты подстраивают под эгалитаристскую теорию (где-то тут появляются термины “культурный марксизм” и “культурная война”), и любого рода результаты, которые демонстрируют “неподходящие”, просто объявляются подделкой. “Это не женщины стали лучше владеть математикой, это просто девочкам стали ставить оценки лучше, чтобы не нарваться на травлю со стороны феминисток”.
Пример такой аргументации - манифест Дамора (“К сожалению, подавляющее большинство специалистов в области гуманитарных и социальных наук склоняются влево (около 95%), что создает чудовищную предвзятость, изменяет предметы изучения и поддерживает мифы типа социального конструктивизма и гендерного разрыва в оплате труда”), но она и вообще постоянно встречается. В сторону: интересно отметить, что как только речь заходит об этом, элитисты сразу начинают понимать, как социальное давление может влиять на людей - “Это [большое количество либералов в гуманитарных науках] заставляет консервативных студентов отказываться от работы в области, и заставляет консерваторов, которые все-таки пошли, отказываться от некоторых способов аргументации”. Люди, отрицающие ключевую роль социального диктата, жалуются на эхо-камеры и подавление мнений. Люди, которые считают, что оскорблять других - это свобода слова (а я с ними в этом согласен!), считают, что осуждение такого оскорбления, сколь угодно жесткое - это свободы слова нарушение.
При этом, сама подобная постановка вопроса показывает, что люди не воспринимают социальные науки всерьез. Ведь как оно с политическими убеждениями? Они меняются. Либерал или консерватор - это вопрос того, во что человек верит, как он считает правильным строить окружающее общество. Если допустить, что в социальных науках есть хоть зерно истины, и считать политические убеждения строящимися добросовестно, то логично ожидать, что ученые в области будут приходить к некоему общему мнению по поводу социальных процессов, а на основании этого общего мнения строить политические убеждения. Отказываясь признавать за научным сообществом право принимать некоторую теорию как основную, вы подчеркиваете, что дело не в научных данных. Ну, знаете, это просто уже превращается в “эволюция - всего лишь одна из теорий, нужно также преподавать креационизм”.
Потому что, и это, собственно, самое главное - выбор между этими двумя гипотезами не делается на основании какого-то научного аргумента, он произволен. Это нормально. Следует, однако, понимать, что этот выбор не делается исходя из научной методологии. Он делается на базе политических убеждений, на базе определенного мнения о том, как следует строить политическую организацию, на этических позициях, на стереотипах - потому что пока вы не поставили доказывающий вашу гипотезу (взятую произвольно, пожалуйста!) опыт, научных-то данных у вас и нет. Выступая за консервативную программу, вы не “делаете научный выбор”, пока у вас нет конкретных научных данных в пользу одной из гипотез.
А поскольку при этом любого рода принятые взгляды на этот счет потребуют принятия определенных решений в области социальной инженерии, вы предлагаете, на основе более симпатичной вам лично гипотезы, начинать сокращать усилия, направленные на борьбу за равенство. Усилия, которые, во-первых, приносят результат - положение женщин сегодня куда лучше, чем сто пятьдесят лет назад. А во-вторых, высказывая априорную поддержку гипотезы о неравенстве, вы демонстрируете не научную, а этическую позицию.
Какую-то из гипотез принять априорной придется - если мы собираемся пытаться как-то сообразоваться с проблемой организации труда и быта. Когда человек говорит - “я, разумеется, не сексист, но предлагаю принять как априорную гипотезу о врожденном категорийном различии людей по признаку пола”... ну, мне жаль ему это сообщать. Но он сексист.